Воспоминания онкобольной
22 Декабрь 2014
·
·
5 185 Просмотров
Здание онкоцентра на Каширке. Многоэтажная башня и длинные прилегающие строения. Раннее утро. У входа в поликлинику – толпа людей. К открытию нужно занять очередь. Утро прохладное, все скамейки заняты. Ощущение холода, разбитости из-за того, что встала рано. Непрерывные попытки смириться со своим диагнозом и невозможность поверить в это – все сливается в одно впечатление никогда не испытанного ужаса. Смотрю на людей вокруг. Они такие же, как и те, обычные, которые ходят по улицам. Но кажется, что там, снаружи, за воротами этого страшного здания – другая планета – планета легкости, благополучия, легкомысленного счастья. Смотришь туда и пытаешься осознать: вот только что, каких-то несколько дней назад, была там и я, летала по улицам, не зная о своей болезни. А неумолимое время отсчитывало последние часы моего счастья, моего неведения.Дальше – прием у врача. «Господи помилуй, Господи помилуй!» - бормочет врач, осматривая опухоль. Мне кажется, что я сейчас умру от разрыва сердца. «Ну хорошо, мне конец, - думаю я. – Но зачем об этом так красноречиво?» Но оказывается, у меня только первая стадия, хотя и пограничная со второй. Для чего же нужны были эти восклицания? «Опухоль большая, - говорит врач. – Но вы операбельны, параметрий свободен». Я еще не успела освоить эту терминологию. Да и до того ли мне было? Мы с мужем были слишком заняты другими делами: обживали съемную квартиру, планировали второго ребенка... Но все же понимаю: значит, мои дела не так уж плохи. «Вы хотите лечиться здесь?» - спрашивает врач. Думаю: «А для чего еще я сюда ехала почти двое суток? Очень странный вопрос». Отвечаю, что вообще-то да, здесь. «Но вы должны знать: что бы мы ни сделали, гарантию мы вам дать не можем». «Гарантию чего?» - не понимаю я. «Вашей жизни». … Я же не спрашивала об этом. Мысленно кричу – зачем, зачем вы это мне говорите? А вслух спрашиваю: «Сколько выживает на моей стадии?» После некоторого раздумья – ответ: «85 процентов».
Далее – обследование, анализы. Бесконечное сидение в очередях и мои постоянные спутники – ужас и чувство безнадежности. Мысль только одна: «Это испытание не для меня, я не выдержу. Зачем Ты послал его мне?» Вместе с тем присматриваюсь к пациентам. Их невероятно много. Слышу о том, что число заболеваний раком увеличилось в разы: экология, искусственная пища… При виде лысых маленьких мальчиков, которых водят за ручку родители, боль пронзает как молния: Господи, нет! Только не дети! Не могу подавить рыдания. Ведь у меня сын…
Все мои чувства – на моем лице. Я всегда была слабовольной и выгляжу здесь хуже всех. И меня утешают – но кто? Женщины, у которых стадия больше моей. Я смотрю на них как сквозь туман и не могу поверить. Как это возможно?
Запомнилась полненькая женщина с интересной стрижкой. Нас вместе посылают на УЗИ, в моем случае – для выяснения, нет ли отдаленных метастазов. Я почти в обморочном состоянии. А она спокойно разговаривает со мной. И выясняется, что она прошла огонь, воду и медные трубы. Прошла все. И похоже, сейчас ей действительно конец. Десять лет назад у нее был рак груди, отняли грудь. Она выжила благодаря железной воле и желанию жить. Год назад – снова рак, гинекологический. Настолько агрессивный, что ничего не помогло. После химеотерапии почти мгновенно образовались метастазы, так что даже врачи удивились такой быстроте. Интересная стрижка оказалась париком. Смотрю на нее как в кошмаре. Чего же она хочет сейчас? Оказывается, даже лишний день жизни имеет значение. Хотя бы месяц, хотя бы неделя! Ведь у нее дети – 15 и 20 лет. С ней муж. В ужасе смотрю на него. Впервые в своей жизни с такой беспощадной ясностью вижу обреченных… А она говорит со мной, дает советы, утешает. Достает блокнот и ищет телефон травников, которые лечат рак. Находит, записывает в мой блокнот. Не выдерживаю: «У вас такая сложная ситуация, а вы других утешаете?!» «Привыкаешь ко всему», - спокойно отвечает она. Потом я встретила их на улице. Она улыбнулась, пожелала удачи. По-видимому, они уезжали в свой город. Чем у них все закончилось, не знаю. Как жалко ее, помоги ей, Господи…
А напротив нас сидит женщина лет 55-60-ти. На нее страшно и больно смотреть. Она рассказывает про свою дочь, которая больна по вине районного московского гинеколога. Врач долго лечила ее от чего-то другого, не замечая страшной болезни. Когда рак все же обнаружили, была уже третья стадия, неоперабельная форма. Мать «тянет» ее уже три года. Никто в их подъезде не знает о ее болезни, мать заставляет ее краситься… У дочери – ребенок, девочка десяти лет, ради которой надо жить. Надо, но в глазах женщины – чернота. «Когда мы с ней в метро, я держу вот так руку, - женщина вытягивает руку в сторону, - чтобы она не бросилась под поезд…» Страшнее этого родительского горя нет ничего. Одно дело – своя болезнь, совсем другое – болезнь ребенка. Поэтому глаза той женщины вряд ли под силу изобразить даже самому гениальному художнику. Эти глаза – олицетворение всей мировой скорби.
Есть истории и со счастливым окончанием: люди излечиваются. Со мной ждет очереди к врачу симпатичная женщина лет 45-ти. Она приехала на очередную плановую проверку. Женщина рассказала, что в молодости работала с радиоактивными веществами на оборонном предприятии. Отходы этих веществ выбрасывали в обычную мусорную корзину в кабинете, здесь же ели и пили чай. Оказывается, о возможных последствиях тогда не знали… Раковую опухоль у нее обнаружили и удалили во время гинекологической операции, и, к счастью, удачно. Слава Богу, попался хороший хирург. Сама она еще долго не знала, какую операцию перенесла, думала, что удалили миому. Поняла только тогда, когда спустя некоторое время ей назначили химиотерапию. Она прошла полный курс химии, причем попала в тот очень маленький процент пациентов, у которых не выпадают при этом волосы. С тех пор прошло семь лет. Сейчас у нее все хорошо: сын поступает в университет, она полна жизни, вид цветущий… Есть только одна «неприятность»: муж, как только врач сообщил ему диагноз жены, тут же ушел к другой. Сейчас эта женщина окружена поклонниками, некоторые делают ей предложения. Глядя на нее, понимаешь, что она не преувеличивает и не кокетничает: очень симпатичная, обаятельная, чуть полненькая, с мальчишеской стрижкой, веселая и задорная – из тех, что особенно притягивают мужчин. Она еще могла бы найти свое счастье, но предательство мужа полностью лишило ее веры в мужчин. Такие предательства действительно не редкость. «Они все животные, все без исключения, - говорит она. – Им нужны только здоровые». И понимаешь, что уверена она в этом твердо. Хотя доказательств обратного вокруг нее, в этом же здании, сколько угодно.
Система обследований в этой клинике устроена так, что в одиночку справиться со всем очень трудно. Поэтому в большинстве случаев сюда приходят вдвоем, чтобы занимать очередь сразу в несколько кабинетов. Но еще больше здесь нужна моральная поддержка. Верных, преданных супругов очень много – в этом я убедилась именно в онкологии, наблюдая за супружескими парами и слушая их истории. Из толпы выделялась женщина лет 35-ти – стройная красавица с очень женственными формами, а особенно притягивали взгляды ее роскошные кудри до плеч. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что эти волосы выросли у нее после химии! Она рассказала, что до химии волосы были прямые и невзрачные. Когда после лечения она облысела, маленький сын спросил ее, зачем она побрилась, и она ответила наивному малышу, что решила сменить прическу, а для этого сначала надо сбрить все волосы. И вдруг, вопреки ожиданиям, действительно выросло на голове вместо прежних волос такое чудо. Но речь не об этом. Муж появился у нее незадолго до того, как ей поставили страшный диагноз, у нее уже был ребенок. Ей отняли грудь, лечение лишило ее возможности иметь детей - и муж не бросил ее, хотя «биологических» детей у него нет. Он стал отцом ее ребенку. Ведь муж и жена - «плоть едина».
Другой пример просто-таки лебединой преданности я наблюдала в своей палате. Эти супруги прожили уже около тридцати лет, им было немного за 50. Он привез ее в больницу и пока шла процедура оформления, ходил как заведенный, по коридору. Даже прошедшим через ад пациентам было больно на него смотреть. Уже после того как ее устроили в палату, он долго не хотел уезжать. Они сидели в коридоре на диване, и он «успокаивал» ее, хотя успокаивать надо было его. «Ты выздоровеешь, я абсолютно уверен. Даже если химию назначат, ну станешь лысенькая ненадолго, ничего. Главное, жить будешь. Если надо, я тебя буду в коляске возить, хоть всю жизнь, лишь бы ты жила», - говорил он ей, красный и трясущийся. А потом он звонил ей раз по десять в день.
Вспоминаются еще примеры: муж и жена какой-то южной национальности, он водит ее, лысую и слабую после операции, по коридору; парочки, сидящие и воркующие в том же коридоре, в том числе совсем юные девушки и парни. У большинства из этих девушек после лечения никогда не будет детей…
Первый круг ада я прошла до операции: диагноз, который свалился подобно грому среди ясного неба; разговоры с врачами и осознание того страшного факта, что именно на онкобольных врачи наживаются особенно цинично, тянут из них деньги самыми бесчеловечными способами; метания, принятие решений… И невозможность, невозможность поверить в то, что все это происходит с тобой, постоянная надежда проснуться из этого дикого сна - проснуться обратно, в ту счастливую, безвозвратно ушедшую жизнь…
Сначала – встаешь лицом к лицу со смертью, первый раз в жизни осознаешь факт своей смертности не в теории, а по-настоящему. Кто не прошел через такое, тому никогда этого не объяснишь, потому что мы все считаем себя бессмертными. И вдруг перед тобой встает смерть – нечто огромное, черное, страшное, ужасающее, непостижимое. (Ведь рак у нас ассоциируется с неизбежной смертью, хотя на самом деле это не так.) Первый взгляд в глаза смерти – это трещина по всей жизни, поломка, затем переосмысление всего, начало новой жизни.
Потом - разговоры с врачами, узнавание новых подробностей о том, какой станет жизнь после операции и лечения. Это новый страшный шок.
Второй круг ада – операция. Операция не по удалению аппендикса или кисты, а такая, когда удаляют чуть не половину брюшной полости. После этой операции узнаешь кучу неведомых до того состояний – ужасных состояний, которые могут терзать живую плоть хуже любой боли. Когда у меня была несчастная любовь, я думала, что нет ничего хуже. Когда у меня была сильная физическая боль, я опять думала, что нет ничего хуже. Теперь я знаю, что это такое – когда НЕТ НИЧЕГО ХУЖЕ. Это не боль и не отчаяние. Это состояние, которое убивает без смерти и которое не опишешь никогда и никому.
Благодаря Богу, все это позади. Я живу. Я наслаждаюсь каждым вдохом и выдохом, небом, травинкой, тем, что я хожу, смотрю на этот прекрасный мир и на любимых людей, слышу музыку и любимых людей, чувствую запахи, чувствую землю под ногами… Я очень хочу жить здесь, на ЭТОЙ ЗЕМЛЕ, я люблю этот мир всем своим существом. Вот все, что я могу сказать.
http://forum.zaural....p?topic=74109.0
